Бессознательное, функциональная асимметрия, язык и творчество

Начну с истории болезни. Во время лечения шизофрении односторонними электросудорожными шоками, которое проводилось в Ленинграде группой, руководимой Л.Я. Балановым, мне пришлось летом 1979 года наблюдать такой случай. Молодая девушка, одаренная художница, не выходит месяцами из тяжелейшего бреда. В него вплетено столько разнообразных символов, что один из психиатров, знакомившийся вместе со мной с историей ее болезни, жаловался на почти полную невозможность выделения основного ядра в этом потоке ассоциаций. После правостороннего шока, когда поведением больной управляло в основном левое (доминантное по речи) полушарие, она, отвечая на вопросы, стала четко описывать мучащий ее комплекс сексуальной вины перед своей матерью (ей чудится, что она потеряла невинность, хотя по данным медицинского обследования, она — девушка). До описываемого шока, при шоках с противоположной стороны, девушка (чьим поведением в короткие промежутки после левостороннего шока управляло преимущественно правое полушарие, ведающее образным восприятием) сделала несколько хороших рисунков. После же правостороннего шока в ответ на просьбу нарисовать что-нибудь девушка изобразила нечто, что я не мог бы истолковать сразу же, если бы не занимался раньше сексуальной символикой наскальных рисунков пещер Верхнего палеолита (замечу, что эти рисунки на протяжении длительного периода истории Homo sapiens характеризовались схематизацией и установкой на деталь, поданную как бы «крупным планом», которая типична для левого полушария, видимо, игравшего особую роль в разных видах знаковой деятельности после победы звукового языка как главного средства общения). Психиатры, не имевшие культурно-антропологической подготовки, не поняли изображения и стали расспрашивать больную. Она им пояснила: «Это — мои половые органы». В течение нескольких десятков минут после правостороннего шока левое полушарие больной сосредоточенно занималось самоанализом, результаты которого мы наблюдали и в ее словесных объяснениях и в таких символических рисунках. Затем с увеличением активации правого полушария снова стал проявляться комплекс вины уже в достаточно трансформированных формах бреда, которые новому наблюдателю могли бы опять показаться загадочными. Рисуя, больная приговаривала: «Бумага, прости меня! Карандаш, прости меня! И фон, прости меня!» и падала на колени (отбитые от того, что она постоянно бухалась на них). Завершая рассказ об этой больной, добавлю, что у нее же среди схематизированных рисунков был и рисунок руки с тем значением символа бога, который характерен для первобытного искусства и искусства шизофреников. Подчеркну, что метаязыковые операции весьма характерны для первого часа после правостороннего шока, когда левое полушарие демонстрирует все свои возможности, относящиеся к языку, в том числе и к его метаязыковому употреблению, при котором язык, оборачиваясь на самое себя, служит средством для собственного исследования. Язык может использоваться для уяснения самим человеком себе не только языковой деятельности (в норме по отношению к родному языку бессознательной), но и для осознания других сторон поведения, без вербализации остающихся неосознанными.

Перейду сразу к формулировке предлагаемой гипотезы. Несколько авторов в разных странах, занимающихся функциональной асимметрией мозга, независимо друг от друга пришли к допущению, что бессознательное связано прежде всего с правым полушарием, в норме немым. В частности, многими обращено внимание на возможность участия именно правого полушария в формировании сновидений (в этом смысле лечение депрессии посредством депривации сна в фазе REM сходно с лечением депрессии правосторонним шоком). Позволю себе добавить к этому допущению еще одно: осознанное понимание сферы пола, характерное для взрослого, относится к доминантному по речи (левому) полушарию (и к управляемым им подкорковым областям). Пенфилду при стимуляции электродами определенных зон правого полушария во время операций на мозге удавалось вызывать различные бессознательные воспоминания, но они никогда не относились к сексуальной сфере. Правое полушарие — неречевое (в известных отношениях «доречевое») хранилище зрительных образов, но образов уже трансформированных или инфантильных и не содержащих в себе обычно их явной «взрослой» сексуальной интерпретации (даже в тех случаях, котла она весьма вероятна). Целесообразно исходить из противопоставления речевого полушария, к которому относятся и осознаваемые через слово области половой жизни взрослого, и полушария неречевого, которое по характеру своей сексуальности может быть инфантильным и отражать доречевой (неосознанный) период развития сексуальности. Период словесного обучения сексу (в норме весьма длительный) следует за периодом, когда ребенок обучается родному языку. Это представляется возможным показать на таких предельных случаях, как «волчьи» дети (типа Маугли), не только не владеющие языком, но и оказывающиеся «сексуально необученными» и потому неспособными к половой жизни, и как слепоглухонемые, которые при отсутствии особого общения долгое время (уже после совершеннолетия) остаются на весьма инфантильной стадии развития сексуальности. Вместе с тем в норме неречевое правое полушарие может быть источником образов, основанных на инфантильной и трансформированной (и сублимированной) сексуальности. Оно связано с образным творчеством и с любовью как творчеством и источником творчества (достаточно напомнить хотя бы круг образов, лежащих в основе вступительных строф к «Витязю в барсовой шкуре» и близких к ним представлений в других произведениях средневековой литературы). Правое полушарие отвечает за образность пушкинского «Я помню чудное мгновенье», но не за известный левополушарный авторский прозаический комментарий к биографическому эпизоду, отраженному в этом стихотворении. Личная драма Блока, как и соотношение между разными жанрами стихов (возвышенных, обращенных к Софии, и непристойных) Владимира Соловьева, подлинники которых, как и писем, продиктованных им самому себе от имени Софии, написаны разными почерками, возможно, разными руками, и это может объясняться тем же отличием образного (инфантильного или сублимированного надсексуального) содержания эмоций правого полушария и вербализуемой (в том числе в цинических или эротических высказываниях) половой активности левого полушария и контролируемых им подкорковых областей. Любовь и творчество в норме, как и бред (типа того случая комплекса вины, с которого я начал), в патологии могут быть соотнесены именно с правым полушарием, а осознаваемый разумом секс — с левым. Левое и правое полушария противопоставлены и как системы управления, с одной стороны, положительными эмоциями (вплоть до эйфории), с другой стороны, депрессией (чем объясняется возможность ее лечения депривацией сна или правосторонним шоком) и тенденцией к саморазрушению. В этом смысле значительную опасность может представить неконтролируемое следование друг за другом правых и двусторонних шоков, что можно подтвердить некоторыми примерами из американской клинической практики минувших десятилетий.

В гипотетической форме можно было бы предположить, что самоубийство (или близкие к этому формы поведения, например, провоцирующие дуэль у русских поэтов XIX в.) и фрейдовский «институт смерти», на роль которого должное внимание было обращено лишь в недавнее время, можно связать с правым полушарием (самоубийство — предельный случай, который с этой точки зрения можно описать как убийство правым полушарием левого). Тогда не только различение «Я» (соотносимого с левым полушарием), «Сверх-я» и «Оно» (соотносимо с правым полушарием), но и противопоставление Эроса (левополушарного) и Танатоса (правополушарного) у позднего Фрейда можно было бы истолковать (в духе его раннего опыта «Психологии для неврологов») с точки зрения функциональной асимметрии полушарий.

Для психоанализа характерна ориентированность на слово, доведенная до предела в школе Лакана, но заложенная уже во фрейдовском анализе оговорок и игры слов в каламбурных остротах. Если речевая деятельность левополушарна, то естественно, что при речевом осмыслении (вербализации) бессознательного на первый план и выдвигаются словесно осознанные сексуальные влечения как таковые. Но остаются нерешенными вопросы взаимодействия двух полушарий и тех нижних уровней организации мозга, которые с ними связаны. Вопрос первый: мы знаем, что субдоминантное (правое) полушарие пользуется зрительными жестовыми образами, во многом запечатленными (посредством импринтирования) еще с раннего детства (когда дифференциация функций полушарий только начинается). Остается выяснить поставленный еще в письмах Фрейда Флиссу вопрос о том, как рано могут датироваться первые словесные, еще не понимаемые до конца, впечатления. Каким образом ранние несловесные впечатления могут быть переведены на словесный язык? Возможно, что переводу способствует запись и первых услышанных слов и других рано воспринятых образов в каждом из полушарий еще до закрепления латерализации. Но и позднее подобный перевод с языка неречевых образов на естественный язык необходим и для психоаналитического сеанса. Напрашивается глубокая аналогия с гипнозом, при котором, по-видимому, осуществляется отключение левого полушария и более или менее изолированное функционирование правого (напоминающее левосторонний шок). Следует выяснить, не навязывается ли сексуальная интерпретация символики правого полушария при ее вебрализации левым, для которого характерна установка на осознанный секс.

Возникает аналогичный вопрос: как субдоминантное (правое) полушарие использует словесные символы, типичные для доминантного (левого)? Еще Джексон, открывший первым более 100 лет назад протипоставление функций двух полушарий, отмечал, что афатики сохраняют способность ругаться. Более того, снятие цензуры левого полушария, управляющего «официальными» нормами речевого поведения, способствует более свободному употреблению ругательств. Но нецензурируемая («неофициальная» в терминах М.М. Бахтина) речь правого полушария обычно не относится к сексуальной сфере как таковой. Правое полушарие использует соответствующие слова не в прямом, а в образном употреблении, соответствующем той карнавальной правополушарной образности «гротескного тела», которая по отношению к площадному языку толпы изучена тем же М.М. Бахтиным. В этом плане особый интерес представляет роль слова для осознания всего макрокосма через соответствия с человеческим телом у догонов. Употребление этих же слов только в прямом смысле характерно для некоторых особых форм сексуального поведения (например, у гомосексуалистов), где вероятно участие левополушарных механизмов (эротическая роль, в частности, как вид извращенности). Более нормальным (в фольклоре некоторых народов обязательным) является использование таких слов в двух смыслах, напоминающее описанный Фрейдом механизм каламбура.

Правое полушарие в норме (когда осуществляется цензура левого полушария) — бессловесно, и именно в этом лежат истоки его творческого потенциала. Крупнейший лингвист Роман Якобсон обратил внимание на особенности мышления Эйнштейна, которое опиралось не на слово, а на бессловесные образы, бесспорно правополушарные. Особый интерес представляет то, что уже в зрелом возрасте Эйнштейн хотел найти такие музыкальные и цветовые образы (явно относящиеся по самому своему характеру к сфере правого полушария), которые бы соответствовали его физическим и геометрическим идеям; по свидетельству Л.С. Термина, соответствующие работы в его студии в Нью-Йорке велись Эйнштейном вместе с Бьют, позднее получившей известность как кинорежиссер. Интересно обратить внимание и на особенности речевого развития (или точнее, раннего недоразвития) Эйнштейна. Еще в 9 лет Эйнштейн пользовался словами детского языка, позднее он испытывал затруднения при обучении чтению. Ретроспективно сам Эйнштейн видел в своем замедленном речевом развитии одну из причин, облегчивших открытие им основ теории относительности: он говорил, что понял по-новому пространство и время именно благодаря тому, что научился употреблять слова «Raum» и «Zeit» только в таком возрасте, когда другие молодые люди давно уже их говорят, как правило, не задумываясь об их значении, полученном в готовом виде при обучении языку. В качестве проблемы для психологической и биографической истории лингвистики XX в. следует отметить и вероятную связь раннего заболевания Н.С. Трубецкого, приведшего к афазии и аграфии с последующим депрессивным состоянием (указывающим на преобладание правого полушария), с геометрической ориентированностью позднее им предложенных классификационных типов фонологических систем (показательны и его продолжавшиеся занятия музыковедением).

Цензура левого полушария в некоторых случаях должна быть снята (заторможена) для усиления или хотя бы для обеспечения творческой образной деятельности. С этим связано четкое отрицательное отношение к психоанализу крупных художников слова. Всем известны часто повторяющиеся нападки Набокова на венскую школу. Стоило бы посвятить особый психоаналитический этюд выяснению причин этой враждебности автора «Лолиты» (фрейдисткое истолкование которой естественно напрашивается) к Фрейду. Позволю себе привести один пример из собственных воспоминаний. Как-то я спросил А.А. Ахматову, почему она так враждебна к психоанализу. На это она мне ответила, что если бы она прошла курс психоанализа, искусство для нее было бы невозможно. Я поддерживал ее мысль, сославшись на два письма Рильке, написанных 24 января 1912 г. В это время подруга Ницше, Рильке и Фрейда Лу Андреас-Заломе уговаривала поэта пройти курс психоанализа; он же ей ответил, что это было бы возможном только в случае, если бы он больше ничего не писал. Выслушав мой пересказ письма Рильке, Ахматова заметила: «Ну, вот видите, значит, я не ошиблась. Со мной это иногда бывает».

Конфликт между стереотипной психоаналитической терапией и поэтическим творчеством лежит в основе фабулы цикла повестей и рассказов Сэлинджера о поэте Симуре. Его герой, пройдя по настоянию своих свойственников-мещан курс психоанализа, кончает жизнь самоубийством. После того, как творческая образная функция правого полушария заторможена из-за включения психоаналитической вербализации, среди разных функций этого полушария побеждает депрессивная — деструктивная. В замысле Сэлинджера отчетливо противопоставлена психоаналитическая клиническая практика в ее вульгаризованном виде и поэтическое творчество, к представителям которых Сэлинджер склонен отнести Фрейда, но не его эпигонов. Любопытно, что в одном из писем к своей невесте сам Фрейд писал, что он надеется в науке достичь того, чего ему не удалось в поэтических опытах (сходно о себе говорил и Эйнштейн, считавший, что свое безграничное воображение он полностью мог использовать в физике, а не в искусстве). Отмеченное Эриком Эриксоном «зрительное любопытство» Фрейда, позволявшее основателю психоанализа проникнуть в сны и воспоминания своих пациентов еще до введения окончательных словесных формулировок, бесспорно говорит о наличии в интуиции самого Фрейда этой правополушарной составляющей (для ее исследования представляет интерес и самонаблюдение Фрейда в письме Флиссу о его «обеих левых руках»). Этой интуиции не хватало многим его последователям (разумеется, особняком стоит Юнг, много сделавший для глубинного понимания зрительных архетипов при всей спорности, а зачастую и фантастичности предложенных им словесных толкований). Наибольшие достижения Фрейда (в изучении сновидений и остроумия) связаны именно с проявлением этой его интуиции. Мне кажется, что художественная интуиция Фрейда сказывается и в таких его суждениях об искусстве, как приводимое в воспоминаниях Рейка замечание об излишнем увлечении Достоевского патологическими случаями.

Среди примеров, иллюстрирующих взаимодополнительность (в смысле Бора) психоаналитической вербализации и творческой образной переработки цензурируемых левым полушарием (как представителем социума в мозге) комплексов, приведу биографическую предысторию «Степного волка» Германа Гессе. Напомню последовательность основных фактов. Гессе, несколько лет страдавший тяжелейшей депрессией, сразу после окончания первой войны начал проходить курс психоанализа. Его жизненная ситуация все отягощалась, облегчение не наступало, невроз усиливался. В трагической и художественно выкристаллизовавшейся форме этот круг депрессивных переживаний выражен у Гессе в позднее опубликованном стихотворении «Степной волк». Но только художественная сублимация в замечательном одноименном романе принесла Гессе освобождение от страданий. Тогда и возникает тот просветленный взгляд на мир, который присущ позднему Гессе. Творчество оказалось завершением процесса лечения, начатого психоанализом. Отчетливое построение всего произведения как описания проведенных автором над самим собой опытов вербализации прошлого, частично сходных с психоаналитическими, лежит в основе книги Зощенко «Перед восходом солнца». По написании ее Зощенко в 1943 г. в моем присутствии говорил, что ему удалось избавиться от тоски, всю жизнь его мучавшей; он хотел с помощью книги сделать этот метод общедоступным.

Возвращаясь от художественной литературы к науке, в заключение приведу слова одного крупного физика, познакомившегося с проблематикой функциональной асимметрии. По его выражению, суть состоит в достижении совершенной гармонии правого и левого. Как мне думается, это и есть современная форма той мысли Э. Сепира о нормальном функционировании бессознательного.

Иванов В.В. Бессознательное, функциональная асимметрия, язык и творчество. Бессознательное. Сборник. — Новочеркасск, 1994, с.168-173

ОЦЕНКА ФУНКЦИОНАЛЬНОЙ АСИММЕТРИИ С ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ РАЗНЫХ МЕТОДИЧЕСКИХ ПОДХОДОВ

Опубликовано в 2015, БИОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ, Выпуск Август 2015 | Нет комментариев

Анисимова Н.В.

Аспирант кафедры биологии и основ медицинских знаний Чувашского государственного педагогического университета имени И.Я. Яковлева, г. Чебоксары

ОЦЕНКА ФУНКЦИОНАЛЬНОЙ АСИММЕТРИИ С ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ РАЗНЫХ МЕТОДИЧЕСКИХ ПОДХОДОВ

Аннотация

Целью данной работы является оценка функциональной асимметрии (ФА) с помощью тестов Н.Н. Брагиной и Т.А. Доброхотовой и эдинбургского опросника. В исследовании приняли участие 37 школьников в возрасте от 7 до 16 лет. Согласно результатам, полученным с помощью методов Н.Н. Брагиной и Т.А. Доброхотовой на определение мануальной асимметрии 30 школьников являются правшами, 4 – левшами и 3 – амбидекстрами. По результатам эдинбургского тестирования было выявлено, что 31 школьник обладает ведущей правой рукой, 5 школьников – это левши и 1 – амбидекстр. Результаты корреляционного анализа показывают неполную согласованность между показателями, определяющими ФА различными методами.

Ключевые слова: функциональная асимметрия (ФА), моторная асимметрия, сенсорная асимметрия, коэффициент асимметрии, «рукости».

Anisimova N.V.

The graduate of department of biology and basic medical knowledge Chuvash state pedagogical university named by I.Y. Yakovlev, Cheboksary

THE FUNCTIONAL ASYMMETRY ASSESSMENT BY DIFFERENT METHODS

Abstract

The purpose of this research is the functional asymmetry assessment by means of Edinburgh test and Bragina and Dobrohotova tests. Functional asymmetry research was held among 37 schoolchildren in age from 7 to 16. According to the results the padding block questions development by Bragina and Dobrohotova, 30 students are right-handed, 4 are left-handed and 3 are the ambidexters. Thus, we have identified by the Edinburgh questionnaire, that 31 student has the leading right hand, 5 students are left-handed and 1 is the ambidexter. The results of correlation analysis show the partial coherence between FA indexes.

Keywords: functional asymmetry of brain, motor asymmetry, sensory asymmetry, index of asymmetry, handedness.

Актуальность исследуемой проблемы. Важнейшими проявлениями ФА являются структурные и функциональные различия между левым и правым полушариями головного мозга человека [8]. ФА проявляется в виде выраженной специфики обработки информации, реактивности и когнитивной сферы у людей с доминированием правого или левого полушария [7]. К настоящему времени в науке используются два подхода для оценки межполушарных различий: метод определения «рукости» посредством опроса (эдинбургский тест) [11], и метод активного выявления моторной и сенсорной асимметрии Н.Н. Брагиной и Т.А. Доброхотовой [1]. Эдинбургский тест довольно широко применяется в мире: его используют при изучении поведения [4], эмоций [10] и в качестве предварительного теста для подбора участников исследований по нейровизуализации [3]. Пробы для определения ведущих конечностей и ведущего глаза были использованы при оценке влияния латерализации головного мозга на интеллект и математические способности [9], при изучении адаптационных возможностей и физического развития юношей и девушек, а также формирования стрессоустойчивости организма [2], [5]. Отсюда следует, что обе методики широко представлены в современной научной литературе, но нами не обнаружены работы, в которых оценивалась бы связь между результатами тестирования функциональной асимметрии головного мозга с использованием эдинбургского теста и тестов на определение моторной и сенсорной асимметрии. Исходя из этого, целью нашей работы является оценка функциональной асимметрии с помощью тестов Н.Н. Брагиной и Т.А. Доброхотовой и эдинбургского опросника.

Материал и методика исследований. В исследовании принимали участие школьники МБОУ “Средняя общеобразовательная школа №31 с углубленным изучением отдельных предметов” г. Чебоксары, в возрасте от 7 до 16 лет, всего 37 учащихся. Среднее значение возраста составило 12±0,4 года.

На первом этапе исследования школьники отвечали на вопросы эдинбургского теста [11]. При этом за детей в возрасте до 13 лет отвечали их родители. Адаптированный нами для школьников эдинбургский опросник состоит из четырнадцати вопросов о предпочтении использования правой или левой руки при выполнении определенных действий, таких как письмо, рисование, шитьё, расчёсывание волос, чистка зубов, использование ложки или вилки и т.д. (табл. 1).

Таблица 1 – Анкета для учащегося

Для определения мануальной и сенсорной асимметрии применялись тесты Н.Н. Брагиной и Т.А. Доброхотовой [1].

Функциональные исследования проводились в первой половине дня, в условиях, соответствующих гигиеническим требованиям к учебным учреждениям [6]. При проведении исследования соблюдались этические требования, изложенные Хельсинкской декларацией.

Расчет коэффициента функциональной асимметрии на основании ответов на вопросы эдинбургского опросника проводился по формуле (1):

формула (1),

где Н – коэффициент функциональной асимметрии, X(i,R) и X(i,L) – это число знаков «+» в колонках «Правая рука» и «Левая рука» соответственно.

Определение коэффициента мануальной асимметрии (КМА) осуществлялось согласно формуле (2):

формула (2),

где КМА – коэффициент мануальной асимметрии, Nп – это количество действий, выполняемых правой рукой, Nт – это количество предлагаемых тестов.

Коэффициент сенсорной асимметрия вычислялся по формуле (3):

формула (3),

где Nп – это количество действий, выполняемых правой стороной тела, Nт – это количество предлагаемых тестов.

Общая асимметрия представляет собой сумму коэффициентов КМА и СА (формула (4)).

формула (4),

где ОА – общая асимметрия, КМА – коэффициент мануальной асимметрии, СА – сенсорная асимметрия.

Статистическая обработка результатов исследования проводилась с использованием коэффициента корреляции по Спирмену.

Результаты исследований и их обсуждение. Частота встречаемости вариантов ответа на вопросы эдинбургского теста представлены в табл. 2.

Таблица 2 – Мануальные предпочтения, выявленные по результатам эдинбургского теста

Как следует из данных, приведенных в таблице 2, большинство действий учащиеся выполняют правой рукой.

Проанализировав результаты, полученные в ходе тестирования с применением эдинбургского опросника мы пришли к выводу, что у большинства детей, принимавших участие в исследовании, имеет место выраженное преобладание правой руки: среднее значение коэффициента асимметрии составляет 83,8%, доля школьников, обладающих ведущей правой рукой составила 83,8%, с предпочтением левой руки при письме и выполнении работ различного вида – 13,5%, использующих с равным успехом обе руки – 2,7%. Распределение значений коэффициента асимметрии, вычисленного согласно формуле 1 представлено на рис. 1.

Рис. 1 – Индивидуальные профили «рукости» по ответам на вопросы эдинбурского опросника (слева направо – X(i,R), X(i,L), H).

В ходе анализа тестов на моторную асимметрию нами было выявлено, что большая часть учащихся выполняет задания правой рукой (83,8% случаев), а левая рука являлась ведущей только у 13,5%. В ходе анализа результатов тестов для выявления сенсорной асимметрии нами было выявлено, что у основной массы учащихся ведущим глазом является правый глаз (59,5 %), а левый – только у 40,5 % учащихся, в 81,1% случаев ведущим ухом является правое.

На основе коэффициента мануальной асимметрии, нами было определено, что у двух детей (5,4%) имеет место почти полное левшество, другие два школьника имели сильное левшество. Число амбидекстров равнялось 3 (8,11%), а доля детей, у которых имелось выраженное правшество – 9 (24,32%). По показателю мануальной асимметрии большинство обследованных нами школьников (21 или 56,76%) имели сильное правшество, хотя школьников, которые выполняли все тесты правой рукой и имели при этом ведущую правую ногу, нами обнаружено не было.

Выраженность сенсорной асимметрии составила 32,97%. Левые сенсорные поля были ведущими у 8 (21,61%) детей. Преобладание сенсорных потоков справа отмечалось у 29 (77,92%) школьников.

Среднее значение полной асимметрии составило 42,48%: 2 (5,4%) школьника с почти полным левшеством, 2 (5,4%) с сильным левшеством, 2 (5,4%) амбидекстра, 9 (24,32%) с выраженным правшеством и 22 (59,46%) – с сильным правшеством.

Главной задачей нашей работы является изучение связи между результатами тестирования функциональной асимметрии головного мозга с использованием различных методов посредством вычисления коэффициента корреляции Спирмена.

Результаты анализа связи между коэффициентом Н эдинбургского опросника с одной стороны, и коэффициентами моторной и сенсорной асимметрии по методике Н.Н. Брагиной и Т.А. Доброхотовой представлены на рис. 2.

Рис. 2 – Корреляционные связи между коэффициентом Н и коэффициентом моторной асимметрии (А), коэффициентом сенсорной асимметрии (Б)

Из данных рисунка 2 следует, что имеется статистически достоверная корреляционная связь между коэффициентом Н и коэффициентом моторной асимметрии (R = 0,58; P<0,05); нами не обнаружено такой связи в случае сенсорной асимметрии (R=0,18, P>0,05). Это свидетельствует о том, что результатов тестирования с использованием эдинбурского опросника недостаточно для того, чтобы получить полную картину функциональной асимметрии головного мозга.

Резюме.

Полученные нами данные свидетельствуют о левополушарном доминировании у школьников как по результатам исследования с применением методов Брагиной и Доброхотовой, так и по результатам эдинбургского опросника. Хотя коэффициент мануальной асимметрии и коэффициент рукости связаны друг с другом, доминирование правой руки, выявленное по результатам ответов на вопросы, и характер сенсорной асимметрии не согласуются друг с другом. Кроме того, нами были отмечены отдельные случаи рассогласования ответов на вопросы анкеты и реальным предпочтением правой и левой руки. Исходя из этого, мы считаем необходимым провести дополнительные исследования с целью совершенствования эдинбурского опросника.

Литература

Брагина, Н. Н. Функциональные асимметрии человека / Н. Н. Брагина, Т. А. Доброхотова. – 2-е изд. перераб. и доп. – М. : Медицина, 1988. – 237 с.
Лисова Н.А. и др. Роль активационных процессов коры головного мозга в формировании срессоустойчивости у студенток с различными темпераментальными характеристиками //Сибирский вестник специального образования. – 2015. – №2(15). – С. 52-57.
Михайлов, И. В. Значение функциональной асимметрии при обучении сложным целенаправленным бимануальным движениям / И.В. Михайлов, П.В. Ткаченко // Современные наукоемкие технологии. – 2009. – №. 9. – С. 59–
Панкова Н. Б., Романов С.В. Динамика в учебном году поведенческих проявлений и количественных показателей функциональной межполушарной асимметрии у учащихся // Научные перспективы XXI века. Достижения и перспективы нового столетия // III Международная научно-практическая конференция, Новосибирск, 15–16 августа 2014 г. – №3. Часть 5. – Новосибирск : Международный Научный Институт «Educatio», 2014. – С. 38–42.
Пуликов А.С. и др. Индивидуально-типологическая характеристика и особенности латерального фенотипа у юношей // Современные исследования социальных проблем (электронный научный журнал). – 3013. – №1. URL: https://sisp.nkras.ru/e-ru/issues/2013.html.
СанПиН 2.4.2.2821-10 «Санитарно-эпидемиологические требования к условиям и организации обучения в общеобразовательных учреждениях» от 03.03.2011.
Сычёв, В. С. Функциональная асимметрия мозга. Проблемы и перспективы решения / В.С. Сычев // ББК 20 А 437. – С. 197.
Фокин, В. Ф. и др. Руководство по функциональной межполушарной асимметрии / В.Ф. Фокин // М. : Научный мир. – 2009. – 836 с.
Хохлов Н. А. Латеральные признаки, структурно-уровневые характеристики интеллекта и математические способности / Н.А. Хохлов, М.С. Ковязина // Журнал «Асимметрия». Том. – 2013. – Т. 7. – №. 3. – С. 32–52.
Aron A. et al. Reward, motivation, and emotion systems associated with early-stage intense romantic love //Journal of neurophysiology. – 2005. – Т. 94. – №. 1. – С. 327–337.
Oldfield R.C: The assessment and analysis of handedness: the Edinburgh Inventory. Neuropsychologia 1971 Mar; 9 (1) – C. 97–113.

References

Bragina, N. N. Funkcional’nye asimmetrii cheloveka / N. N. Bragina, T. A. Dobrohotova. – 2-e izd. pererab. i dop. – M. : Medicina, 1988. – 237 s.
Lisova N.A. i dr. Rol’ aktivacionnyh processov kory golovnogo mozga v formirovanii sressoustojchivosti u studentok s razlichnymi temperamental’nymi harakteristikami //Sibirskij vestnik special’nogo obrazovanija. – 2015. – №2(15). – S. 52-57.
Mihajlov, I. V. Znachenie funkcional’noj asimmetrii pri obuchenii slozhnym celenapravlennym bimanual’nym dvizhenijam / I.V. Mihajlov, P.V. Tkachenko // Sovremennye naukoemkie tehnologii. – 2009. – №. 9. – S. 59–
Pankova N. B., Romanov S.V. Dinamika v uchebnom godu povedencheskih projavlenij i kolichestvennyh pokazatelej funkcional’noj mezhpolusharnoj asimmetrii u uchashhihsja // Nauchnye perspektivy XXI veka. Dostizhenija i perspektivy novogo stoletija // III Mezhdunarodnaja nauchno-prakticheskaja konferencija, Novosibirsk, 15–16 avgusta 2014 g. – №3. Chast’ 5. – Novosibirsk : Mezhdunarodnyj Nauchnyj Institut «Educatio», 2014. – S. 38–42.
Pulikov A.S. i dr. Individual’no-tipologicheskaja harakteristika i osobennosti lateral’nogo fenotipa u junoshej // Sovremennye issledovanija social’nyh problem (jelektronnyj nauchnyj zhurnal). – 3013. – №1. URL: https://sisp.nkras.ru/e-ru/issues/2013.html.
SanPiN 2.4.2.2821-10 «Sanitarno-jepidemiologicheskie trebovanija k uslovijam i organizacii obuchenija v obshheobrazovatel’nyh uchrezhdenijah» ot 03.03.2011.
Sychjov, V. S. Funkcional’naja asimmetrija mozga. Problemy i perspektivy reshenija / V.S. Sychev // BBK 20 A 437. – S. 197.
Fokin, V. F. i dr. Rukovodstvo po funkcional’noj mezhpolusharnoj asimmetrii / V.F. Fokin // M. : Nauchnyj mir. – 2009. – 836 s.
Hohlov N. A. Lateral’nye priznaki, strukturno-urovnevye harakteristiki intellekta i matematicheskie sposobnosti / N.A. Hohlov, M.S. Kovjazina // Zhurnal «Asimmetrija». Tom. – 2013. – T. 7. – №. 3. – S. 32–52.
Aron A. et al. Reward, motivation, and emotion systems associated with early-stage intense romantic love //Journal of neurophysiology. – 2005. – Т. 94. – №. 1. – С. 327–337.
Oldfield R.C: The assessment and analysis of handedness: the Edinburgh Inventory. Neuropsychologia 1971 Mar; 9 (1) – C. 97–113.

Актуальные вопросы функциональной межполушарной асимметрии и нейропластичности

Под редакцией Иллариошкина С.Н., Кобрина В.И., Фокина В.Ф. М.: Научный мир, 2008. 808 с.

Настоящий сборник материалов конференции «Актуальные вопросы функциональной межполушарной асимметрии и нейропластичности» посвящен двум фундаментальным проблемам нейробиологии и медицины. Проблема функциональной межполушарной асимметрии по своей сути является мультидисциплинарной, она объединяет специалистов, работающих в различных областях биологии, медицины, психологии и, конечно, нейропластичности. Настоящая конференция проходит в памятный для научной общественности год — в 80-ю годовщину создания Института мозга, который в настоящее время включен в состав Научного центра неврологии РАМН. По-видимому, не будет преувеличением сказать, что, начиная с 80-х годов прошлого столетия, Институт мозга стал научным и организационным центром по изучению функциональной межполушарной асимметрии в нашей стране. Этому способствовало создание академиком РАМН О.С. Адриановым мультидисциплинарной секции при Физиологическом обществе СССР по изучению организации и латерализации церебральных функций. Дирекция Научного центра неврологии РАМН активно поддерживает это направление исследований. В настоящее время оригинальные исследования функциональной межполушарной асимметрии проводятся в Государственной классической академии им. Маймонида, а также во многих научных коллективах нашей страны. Во всем мире растет объем публикаций по проблеме асимметрии. В 2004 году была опубликована «Хрестоматия по функциональной межполушарной асимметрии», а в начале 2009 года будет опубликовано «Руководство по функциональной межполушарной асимметрии». Уже целый год на сайте https://www.j-asymmetry.com/ выходит электронный журнал «Асимметрия», который в настоящее время зарегистрирован Федеральной службой по надзору в сфере массовых коммуникаций РФ. Начиная с 2001 года регулярно проводятся научные конференции по вопросам функциональной межполушарной асимметрии и пластичности мозга. Россия по своим научным традициям, по оригинальности подходов, по интенсивности исследовательских работ занимает одну из ведущих позиций в мире по изучению функциональной межполушарной асимметрии, свидетельство чему и настоящее издание материалов конференции.

СОДЕРЖАНИЕ

Раздел 1. МЕЖПОЛУШАРНАЯ АСИММЕТРИЯ

Морфофункциональная организация межполушарной асимметрии

Айдаркин Е.К. Динамика функциональной межполушарной асимметрии в процессе реализации сенсомоторной реакции

Айдаркин Е.К., Павловская М.А. Роль функциональной межполушарной асимметрии в формировании сенсомоторной интеграции в условиях зрительной и слуховой последовательной маскировки

Аскеров Ф.Б., Мовсумов Г.Д., Ибрагимова С.А. Влияние аудиогенного стресса на межполушарное содержание водорастворимых белков у стрессустойчивых и стресснеустойчивых животных

Бадалян С.А., Саргсян В.А. Морфологическое проявление асимметрии нейронных популяций — источников реорганизованных вестибулоталамических проекций

Боголепова И.Н., Малофеева Л.И. Морфологические критерии межполушарной асимметрии корковых формаций мозга у мужчин и женщин

Борисова Л.М., Боголепова И.Н. Анализ размеров нейронов в корковых полях инсулярной области в правых и левых полушариях мозга женщин

Визель Т.Г. Мозговая организация речевой функции в зависимости от особенностей межполушарной асимметрии мозга.

Геодакян В.А. Геномный импринтинг — миф и удвоенный дихронизм.

Кротенкова М.В., Коновалов Р.Н., Боголепова И.Н., Малофеева Л.И., Агапов П.А. Принципы структурной асимметрии речедвигательного центра мозга человека (цитоархитектоническое и МРТ исследование).

Леутин В.П. Функциональная асимметрия центральной регуляции дыхания при действии прерывистой нормобарической гипоксии.

Михеев В.В., Карпова И.В., Шабанов П.Д. Влияние односторонней корковой распространяющейся депрессии на поведение мышей с защитным паттерном поведения.

Николаева Е.И., Борисенкова Е.Ю. Рукость: фантом или реальность?

Новоселова Н.Ю., Москвин А.Н, Рейхардт Б.А., Сапронов Н.С., Иванова В.П. Латерализация эффектов супероксиддисмутазы и ингибитора NO-синтазы на перекисное окисление липидов мозга крыс при гипербарической оксигенации.

Пономарева Н.В., Кротенкова М.В., Коновалов Р.Н., Щеглова Н.С., Митрофанов А.А. Межполушарная дезинтеграция и ее зависимость от размеров мозолистого тела при нормальном старении.

Пугач В.Н., Кабаева В.М. Функциональная асимметрия мозга: амбидекстрия и амбицеребральность, новые тенденции.

Смык А.В., Ершов О.В., Абрамов В.В. Функциональная асимметрия периферического отдела иммунной системы и ее взаимосвязь с функциональной асимметрией ЦНС.

Соллертинская Т.Н., Шорохов М.В. Нейропластичность. Особенности нейропептидной регуляции функциональной межполушарной асимметрии мозга в восходящем ряду млекопитающих.

Сташкевич И.С, Куликов М.А. Функциональная межполушарная асимметрия и реализация различных этапов пищедобывательного поведения крыс.

Терещенко Л.В., Молчанов С.А., Колесникова О.В., Латанов А.В. Возможность определения предпочтительной руки у обезьян (Масаса mulatta) в лабораторном эксперименте.

Удалова Г.Л., Карась А.Я. Пространственно-моторная асимметрия и пластичность поведения муравьев Myrmica rubra при переключении с одного вида мотивации на другой.

Хренкова В.В., Золотухин В.В., Золотухин П.В. Особенности вызванной активности симметричных областей крыши среднего мозга (КСМ) лягушки в динамике адекватной и неадекватной стимуляции.

Червяков А.В. К вопросу об асимметрии мозгового кровотока.

Gutnik B., Kobrin V. The patterns of bimanual coupling among right handed young men and women.

Gutnik B., Penchev В., Pencheva S., Kobrin V., Vasil’eva E., Kravchenko A. Asymmetry of energy of resistance of a distal hand muscle in vivo.

Психофизиологические аспекты межполушарной асимметрии

Акулина М.В. Особенности межполушарной асимметрии мозга и физического развития школьников 13-16 лет, обучающихся в школах разного типа г. Рязани.

Аршавский В. Популяционная структура полиморфизма функциональной межполушарной асимметрии.

Белашева И.В., Польшакова И.Н., Терещенко Э.В. Индивидуальные стили эмоционального реагирования девушек и профиль латеральной организации функций.

Бердичевская Е.М., Хачатурова Н.Э. Устойчивость прямостояния квалифицированных спортсменов-стрелков при оптокинетическом тестировании с учетом асимметрии зрения.

Боброва Е.В., Ляховецкий В.А., Богачева И.Н., Челнокова О.В., Скопин Г.Н., Борщевская Е.Р. Особенности межполушарных взаимодействий при регуляции движений и позы.

Боравова А.И., Галкина Н.С, Фокин В.Ф. Латерализация взаимосвязи индивидуально-типологических показателей личности и энергетического метаболизма головного мозга у школьников 12-13 лет.

Боташева Т.Л., Черноситов А.В., Рогова Н.А., Заводнов О.П., Якина И.В. Психологический статус комбатантов с позиции асимметрично-доминантного принципа организации психофизиологических функций.

Ендолов В.В., Муравьева М.С. Динамики функциональной межполушарной асимметрии мозга детей младшего школьного возраста в процессе обучения.

Будук-оол Л.К. Межполушарная функциональная асимметрия мозга при адаптации к обучению студентов разных этнических групп, проживающих в условиях Сибири.

Будыка Е.В., Ефимова И.В. Функциональная межполушарная асимметрия как одна из биологических предпосылок индивидуальных различий познавательных процессов.

Гронская А.С., Бугаец Я.Е. Пальцевая дерматоглифика в исследованиях мануальной моторной асимметрии.

Ефимова И.В., Будыка Е.В. Моторные и сенсорные асимметрии на начальном этапе обучения плаванию.

Каразаева А.Ю., Разумникова О.М., Леутин В.П. Различия творческих и интеллектуальных способностей в зависимости от латерального фенотипа в маргинальных группах.

Каратыш Т.В. Гендерный анализ формирования бимануальных движений в раннем онтогенезе у детей с разным профилем асимметрии.

Колесникова О.В., Терещенко Л.В., Качалова Л.М., Латанов А.В. Влияние профиля функциональной асимметрии на параметры движения глаз при чтении.

Малер М.В., Кудря О.Н., Фомина Е.В. Латеральный фенотип и адаптоспособность сердечно-сосудистой системы спортсменов при выполнении дозированных нагрузок.

Малов А.Г., Овчинникова Е.С. Гетерогенность феномена зеркального письма у детей с различным профилем функциональной асимметрии.

Окнина Л.Б., Кузнецова О.А. Особенности межполушарного взаимодействия при разной степени концентрации внимания на задании у здоровых испытуемых (анализ эквивалентных дипольных источников компонента РЗОО акустического вызванного потенциала).

Полевая С.А., Хомякова М.И. Влияние поворота головы на межполушарные отношения при латерализации дихотического стимула.

Радионова Е.А. Асимметрия в восприятии человеком движущегося источника звука (звукового образа).

Рожнова К.С. Особенности функциональной активности головного мозга подростков с различным уровнем физической активности.

Русалова М.Н., Кислова О.О. Асимметрия ЭЭГ человека при распознавании речевых эмоций.

Славуцкая М.В., Моисеева В.В., Семина Т.К., Шульговский В.В. Межполушарная асимметрия программирования саккады по памяти.

Тыналиева Б.К., Сайдылдаева А.Б. Межполушарная асимметрия как фактор адаптации к высокогорной гипоксии.

Холманский А.С., Дащинская Т.Н. Ресурс функциональной асимметрии мозга.

Швайко С.Е., Дмитроца Е.Р., Качинская Т.В., Шелепенко А.И. Кореляционные связи вызванных потенциалов коры головного мозга лиц с мануальной асимметрией при когнитивной деятельности

Щеглова Н.С, Пономарева Н.В. Влияние межполушарной асимметрии функциональной активности и энергетического обмена мозга на уровень тревожности и вегетативные показатели.

Щимко И.А., Фокин В.Ф. Модуляция энергозатрат левого и правого полушарий головного мозга в условиях тренировки концентрации внимания у детей 10-11 лет.

Юнусова С.Т., Герасимова Ю.В. Исследование функциональной асимметрии у близнецов.

P.V. Wackermann, M. Grellet, J.C. Pereira. Musical ability, mapping of brain electrical activity and acoustic analysis of the voice.

Клинические исследования межполушарной асимметрии

Абрамов С.В., Абрамова Т.Я., Шишкова К.В., Сизиков А.Э., Кожевников B.C., Абрамов В.В. Сравнительная характеристика Т-клеточного звена иммунной системы у доноров и больных ревматоидным артритом с различной функциональной межполушарной асимметрией (ФМА) головного мозга.

Борисова Н.В., Донских Т.А., Воронкова Ю.А., Петрова Е.А., Визель Т.Т., Скворцова В.И. Восстановление нарушенных функций при дополнительной активизации пораженного и интактного полушарий головного мозга у больных в остром периоде ишемического инсульта.

Васильева В.В., Черноситов А.В., Бондаренко Ю.Е. Функциональная межполушарная асимметрия при формировании и функционировании гестационной доминанты.

Гордеев С.А., Шварков С.Б. Особенности изменений межполушарной асимметрии ЭЭГ у пациентов с генерализованным тревожным расстройством и больных с паническими атаками.

Ендолов В.В., Муравьева М.С., Бирченко Н.С. Индивидуальный профиль латеральной организации функций мозга и вероятность развития идиопатического сколиоза у детей.

Жаворонкова Л.А., Максакова О.А., Жарикова А.В., Флеров К.С. Особенности нарушения межполушарной асимметрии ЭЭГ при постравматическом корсаковском синдроме и реабилитационные подходы для их коррекции.

Кващенко Е.И., Фокин В.Ф. Влияние комбинации пирацетама и циннаризина на клинико-физиологические характеристики пациентов с начальными признаками недостаточности кровообращения мозга.

Иоффе М.Е., Черникова Л.А., Муратова P.M., Кацуба Н.А., Куликов М.А. Межполушарная асимметрия при обучении позным задачам в процессе постинсультной реабилитации.

Клименко Л.Л., Деев А.И., Протасова О.В., Союстова Е.Л., Фокин В.Ф. Уменьшение межполушарного нейрофизиологического градиента при ревматических и эндокринных заболеваниях.

Крылов О.Е., Земляная А.А., Ковязина М.С., Калинин В.В. Влияние показателей латерализации сенсоромоторных функций и фокуса эпилептической активности на особенности течения эпилепсии.

Крылов О.Е., Земляная А.А., Ковязина М.С., Калинин В.В. Эпилепсия как модель для изучения связи психопатологической симптоматики и межполушарного взаимодействия (на примере одного клинического случая).

Лебедева И.С., Каледа В.Т., Абрамова Л.К., Бархатова А.Н., Коровайцева Г.К., Лижейко Т.В., Голимбет В.Е. Межполушарная асимметрия нейрофизиологических маркеров когнитивных аномалий при шизофрении: от клинических к молекулярно-генетическим аспектам.

Левашов О.В. Визуальное «загрязнение» среды и проблема дислексии (влияние «информационной асимметрии» окружающей среды).

Лущекина Е.А., Лущекин B.C., Подрезная Е.Д., Горина И.С. Профиль латеральной асимметрии, тип и зрелость нервной системы у детей с невротическими расстройствами.

Набиева Т.Н. Влияние перинатальной патологии на становление доминантной руки.

Николаенко Н.Н. Межполушарное взаимодействие в норме и при терапии психических заболеваний.

Ополинский Э.С., Архипов Б.А., Даирова Р.А., Макеенко С.В., Иваницкая Л.Н. Особенности межполушарной асимметрии в нормальном онтогенезе и ее трансформации принекоторых вариантах локальных поражений мозга.

Орлова В.А., Савина Т.Д., Ефанова Н.Н., Губский Л.В., Куприянов Д.А., Анисимов Н.В. Асимметрия подкорковых ядер (МРТ-данные) и характеристики памяти (семантический аспект) в семьях больных шизофренией.

Рожкова Л.А. Межполушарная когерентность ЭЭГ детей младшего школьного возраста с нарушениями перинатального развития.

Смык А.В., Ершов О.В., Абрамова Т.Я., Непомнящих В.М., Демина Д.В., Леонова М.И., Абрамов В.В. Эффективность телесно-ориентированной психокоррекции алекситимии у пациентов с бронхиальной астмой в зависимости от функциональной асимметрии мозга.

Телешова В.А., Румянцева М.В., Заваденко Н.Н. Межполушарная асимметрия вовлечения областей коры мозга в процессе зрительного опознания у детей с дислексией по данным ЭЭГ.

Уроков С.В., Доброхотова Т.А. Психопатологические нарушения в структуре эпилетических приступов и межполушарная асимметрия.

Фокин В.Ф., Пономарева Н.В., Кротенкова М.В., Коновалов Р.Н., Сергеева А.Н., Танашян М.М., Лагода О.В. Функциональная межполушарная асимметрия при активации мнестических процессов у больных с хроническими цереброваскулярными заболеваниями.

Чигалейчик Л.А., Базиян Б.Х., Дамянович Е.В., Тесленко Е.Л. Исследование зрительно-моторной координации при латерализованных формах болезни Паркинсона.

Чуприков А.П., Чуприкова Е.Г., Двирский А.А., Синицкий И.В. Особенности латеральной характеристики детей и подростков, больных эпилепсией.

Чуприкова Е.Г., Двирский А.А., Чуприков А.П., Синицкий И.В. Клинические особенности лево- и праворуких детей и подростков, больных эпилепсией.

Шарова Е.В., Гаврилов В.М., Зайцев О.С., Анзимиров В.Л., Соколовская И.Е., Kopoтаевa M.B., Новикова М.Р. Изменения функциональной активности мозга под влиянием ритмической ТМС в норме и при посттравматическом угнетении сознания.

Шеин А.П., Скрипников А.А. ЭЭГ-корреляты функциональной межполушарной асимметрии при последствиях инсульта и тяжелой черепно-мозговой травмы в условиях вазоактивной краниоостеопластики.

Раздел 2. АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ НЕЙРОПЛАСТИЧНОСТИ

Морфофункциональные проявления нейропластичности

Абушов Б.М. Особенности репаративных изменений нейронов некоторых сомногенных образований мозга крыс при 24-часовой тотальной депривации сна.

Аверина К.В., Медникова Ю.С. Изменение параметров спонтанной и вызванной импульсации нейронов коры при кратковременной гипотермии.

Амбарцумян Л.Э., Халаджи Н., Манукян Л.П., Чавушян В.А., Бадалян С.А., Саргсян В.А., Саркисян Дж. С. Пластичность нейронов латерального вестибулярного ядра Дейтерса в условиях односторонней делабиринтации.

Амунц В.В., Антюхов А.Д., Свешников А.В. Морфометрические особенности нейронов переднего дорсального и ретикулярного ядер таламуса мозга мужчин.

Андреасян А.С. Влияние стимуляции гипоталамуса переменным электромагнитным полем на пластичность поврежденного спинного мозга.

Бадалян С.А. «Парные клетки» как морфологический критерий оценки нейропластической изменчивости в центральной нервной системе.

Бадалян С.А., Саргсян В.А. Морфологическое проявление асимметрии нейронных популяций — источников реорганизованных вестибулоталамических проекций.

Байбаков С.Е., Власов Е.А. Морфометрическая характеристика головного мозга по данным магнитно-резонансной томографии.

Бережная Л.А. Структурная пластичность нейронов ядер таламуса.

Боголепов Н.Н. Роль шипиков дендритов в пластичности синапсоархитектоники коры большого мозга.

Боголепова И.Н., Антюхов А.Д. Морфометрические особенности латерального ядра амигдалы мозга взрослого человека.

Боголепова И.Н., Свешников А.В. Особенности строения борозд и извилин на медиальной поверхности больших полушарий головного мозга у мужчин.

Кирик О.В., Зеленкова Н.М., Коржевский Д.Э. Селективное выявление нейробластов субвентрикулярной пролиферативной зоны конечного мозга.

Медникова Ю.С., Пасикова Н.В., Рогаль А.В., Копытова Ф.В., Худоерков P.M. Морфо-функциональная основа разнообразия нейронов коры.

Меликсетян И.Б., Абрамян С.С., Саакян И.К., Мелконян Н.Н., Назарян О.А., Мкртчян О.А., Аветисян З.А. Ранние проявления морфо-функционального состояния клеточных структур мозга крыс при иммобилизационном стрессе.

Меликсетян И.Б., Саркисян С.Т., Минасян С.М., Егиазарян М.Л. Морфо-функциональные особенности ядра Дейтерса у лабиринтэктомированных крыс после вибрационного воздействия.

Мухина И.В., Хаспеков Л.Г., Казанцев В.Б., Коротченко С.А., Корягина Е.А., Обухова Л.М., Ведунова М.В. Мультиэлектродная система med64 в исследовании синаптической пластичности в культуре диссоциированных клеток гиппокампа.

Мухина Ю.К., Федоров А.А., Хренов А.И., Стекольникова С.Г. Нейроны латерального и крупноклеточного базального ядер миндалины мозга взрослого человека позитивные на кальций связывающий белок калретинин.

Обухов Д.К., Крючков В.И., Обухова Е.В., Пущина Е.В. Эффект матроклинной (материнской) наследственности на морфо-функциональную организацию мозга.

Оржеховская Н.С. Межполовые различия в цито-глиоархитектонике поля 46 лобной области мозга человека.

Орлянская Т.Я., Устинова Т.И., Чижова С.В., Крупкина B.C., Ильченко А.В. Оценка пластичности структур головного мозга при экзогенных воздействиях на основе комплексной оценки морфологических характеристик нейронов и глии.

Петров А.В., Федоров В.П., Ильичева В.Н., Соколов Д.А., Терезанов О.Ю. Гетерохронность и гетероморфизм пострадиационного периода в ЦНС после воздействия ионизирующего излучения в разичных дозах.

Подрезова Е.П., Сосунов А.А., МакКхан Г.-II, Шиханов Н.П., Ховряков А.В., Балашов В.П., Подрезов М.А., Сосунов С.А., Сругляков П.П. Аномалия митотического деления реактивных астроцитов как причина образования полиплоидных и анеуплоидных клеток.

Попова Э.Н., Котик Е.В. Изменения структуры коры большого мозга при эмоциональном стрессе и каудатном геморрагическом инсульте у крыс с различным типом поведения.

Рыжавский Б.Я., Еременко И.Р., Матвеева Е.П., Баранова С.Н., Васильева Е.В., Учакина Р.В. Результаты экспериментального изучения опережающего развития головного.

Сальков В.К., Худоерков P.M., Левченкова В.Д. Характер изменений морфометрических параметров поля 17 коры головного мозга у детей с перинатальным повреждением центральной нервной системы.

Сашков В.А. Половые особенности морфологии отдельных структур мозга у старых крыс в процессе обучения и угашения условного рефлекса.

Степанова И.П., Лысов П.К, Каргина А.С. Структурные преобразования зрительного нерва и его оболочек в эмбриогенезе человека и млекопитающих животных.

Трухачев А.Н., Зуев В.Т., Федоров В.П. Морфофункциональное состояние коры головного мозга в условиях неравномерного электромагнитного облучения.

Фетисов C.O., Федоров В.П. Морфометрическая характеристика заднего отдела таламуса в начальные сроки при действии ионизирующей радиации в малых дозах.

Худоерков P.M., Михаенкова Н.В., Гулевская Т.С., Ануфриев П.Л. Количественные нейрогистологические показатели в перифокальной зоне инфаркта прецентральной области коры большого мозга человека.

Цехмистренко Т.А., Васильева В.А., Шумейко Н.С., Черных Н.А. Некоторые особенности структурных преобразований ансамблевой организации коры большого мозга человека в онтогенезе.

Шевцов В.И., Сафонова Г.Д., Муштаева Ю.А. Структурные преобразования в зоне повреждения спинного мозга при различном биомеханическом состоянии позвоночника.

Морфохимические проявления нейропластичности

Власенко А.Г., Минтон М.А. Оценка регионального уровня аэробного гликолиза в головном мозге человека в условиях покоя и активационной нагрузки с помощью позитронной эмиссионной томографии.

Герштейн Л.М., Корнева И.М. Морфохимические различия нейронов теменной коры, обусловленные ответной реакцией на гиперактивность дофаминергической системы.

Гундарева О.П., Федоров В.П., Афанасьев Р.В., Терезанов О.Ю. Состояние нуклеиновых кислот нейронов коры мозжечка в ранние сроки после малых радиационных воздействий.

Доведова Е.Л., Хрусталев Д.А., Москвитина Т.А. Моделирование дофаминовой патологии в структурах мозга при введении экзогенного дезоксифенилаланина (L-ДОФА).

Кожечкин С.Н. Взаимодействие этанола и (Вета-эндорфина на мембране нейронов фронтальной коры головного мозга крысы. Микроэлектрофоретическое исследование).

Колбаев С.Н. Влияние экзогенного глутамина на возбудимость культивируемых нейронов гиппокампа крысы.

Коржевский Д.Э., Сухорукова Е.Г., Кирик О.В. Применение иммуноцитохимических маркеров для выявления активированной микроглии и макрофагов головного мозга.

Лукин С.В., Джанибекова Н.А., Лозиер Е.Р., Стельмашук Е.В., Трофимова Л.К., Граф А.В., Зоров Д.Б., Соколова Н.А., Исаев Н.К. Влияние ацидоза и амилорида на жизнеспособность нейронов коры головного мозга различных сроков культивирования.

Манвелян Л.Р., Петросян Т.Р., Геворкян О.В., Меликсетян И.Б. Влияние унилатеральной пирамидотомии и введения бактериального меланина на кортикофугальную пластичность у взрослых крыс.

Мухин Е.И., Мухина Ю.К., Захарова Е.Ж. Роль холино- и нехолинореактивных структур мозга в пластических когнитивных механизмах при психоорганической симптоматике ассоциативного таламо-париетального уровня интеграции.

Петросян Т.Р. Активность мотонейронов спинного мозга у крыс после унилатеральной пирамидотомии и воздействия бактериального меланина.

Пущина Е.В., Флейшман М.Ю., Цыганков В.И., Обухов Д.К, Тимошин С.С. Влияние дерморфинов на нейрональную пластичность и пролиферативную активность NO-продуцирующих нейронов головного мозга молоди амурского осетра Acipencer schrenki.

Россохин A.B. Точечная мутация а413с калиевого канала kvl.3 драматически влияет на связывание верапамила и его производных. Молекулярное моделирование.

Салмина А.Б., Окунева О.С., Малиновская Н.А., Моргун А.В., Фурсов А.А., Зыкова Л.Д., Большакова Е.В., Михуткина С.В. Динамика изменения активности АДФ-рибозилциклазы в клетках головного мозга в раннем постнатальном периоде.

Салмина А.Б., Окунева О.С., Таранушенко Т.Е.. Зыкова Л.Д., Фурсов А.А., Малиновская Н.А., Михуткина С.В., Моргун А.В. Нейрон-астроглиальные взаимоотношения, опосредуемые активностью НАД+-конвертирующего фермента, при перинатальном гипоксически-ишемическом поражении головного мозга.

Саркисян С.Т., Минасян С.М., Меликсетян И.Б., Чавушян В.А., Саркисян Дж.С, Галоян А.А. Протекторный эффект пролином богатого гипоталамического нейрогормона на активность вестибулярных нейронов в условиях односторонней афферентной депривации.

Сгибнева Н.В., Федоров В.П., Афанасьев Р.В. Состояние белковой системы нейроцитов после общего гамма-излучения в малых дозах.

Сергутина А.В. Гистохимический подход к исследованию обмена нейромедиаторов и белков в полях СА 1 и СА 3 гиппокампа мозга крыс август, предрасположенных к эмоциональному стрессу.

Стельмашук Е.В., Исаев Н.К. Влияние параквата и рН среды на выживаемость зернистых нейронов мозжечка различных сроков культивирования.

Худоерков P.M., Воронков Д.Н. Особенности иммуногистохимических изменений тирозингидроксилазы в дофаминергических структурах среднего мозга крыс Вистар при моделировании гипер- и гипофункции обмена дофамина.

Чумасов Е.И., Коржевский Д.Э., Петрова Е.С. Распределение синаптических терминалей в сердце крысы (иммуноцитохимическое исследование).

Шугалев Н.П., Ставровская А.В., Ольшанский А.С., Ямщикова Н.Г., Мирошниченко Е.В. Последействие болевого и иммобилизационного стресса на двигательную активность крыс на фоне введения нейротензина в образования нигростриатной системы мозга.

Физиологические и клинические аспекты нейропластичности

Аветисян Э.А., Петросян А.А. Электрофизиологическое исследование регуляции активности ваго-сенситивных нейронов ядра солитарного тракта структурами конечного мозга.

Агаева Э.Н. Влияние гипокинезии в плодный период беременности на общедвигательную активность у белых крысят в процессе изменения игровой деятельности.

Базанова О.М. Индивидуальные характеристики альфа-активности и нейробиоуправление в обучении музыкантов.

Базиян Б.Х., Иванова М.Е., Гордеев С.А., Ортманн В.В. Адаптация мозга к кортикальному зрительному протезу.

Ванециан Г.Л., Павлова И.В. Поведенческие, вегетативные и электрографические корреляты аверсивного поведения кошек при переугашении ориентировочного рефлекса на звуковые щелчки.

Григорян К.М. Синаптическая пластичность нейронных элементов спинного мозга при гипопаратиреозе.

Гулевская Т.С., Моргунов В.А. Адаптивные изменения артериальной системы головного мозга при атеросклерозе и артериальной гипертонии.

Дикевич Е.А., Федотова Е.Ю., Пономарева И.В. ЭЭГ-корреляты депрессии у пациентов с болезнью Паркинсона.

Дамянович Е.В., Базиян Б.Х., Чигалейчик Л.А., Сагалов М.В., Кумскова Г.А. Оценка состояния глазодвигательной системы у детей 7-9 лет при синдроме дефицита внимания с гиперактивностью.

Зимина С.В. Роль дорсальных ядер шва в развитии сезонной депрессии.

Изнак А.Ф., Изнак Е.В. ЭЭГ-корреляты «гипофронтальности» при шизофрении.

Моргун А.В., Таранушенко Т.Е., Салмина А.Б., Борисова М.В., Булова Т.И., Окладникова Л.М., Кадричева Т.Т., Малютин О.А., Рыкованова Т.Н. Отдельные клинико-биологические особенности злокачественных опухолей головного мозга у детей.

Орлова Т.В., Любимов С.И. О локализации источников соматосенсорных вызванных потенциалов мозга у человека.

Пономарева Н.В., Бойкова Т.В., Рогаев Е.И. Влияние генотипа аполипопротеина Е на функциональную активность головного мозга при старении.

Поручинская Т.Ф. Пространственное распределение корреляционных связей в альфа- и бета-диапазонах ЭЭГ с учетом уровня функциональной подвижности нервных процессов (половые отличия).

Пустоханова Л.В., Кулеш А.А., Морозова Е.М. Клинические особенности когнитивных нарушений при ишемическом инсульте полушарной локализации.

Рябчикова Н.А., Базиян Б.X., Полянский В.Б., Плетнев О.А. Саккады как отражение когнитивных процессов.

Салъков В.Н., Левченкова В.Д., Шейнкман О.Г. Состояние нейродинамики у детей с церебральными параличами по данным нейрофизиологических исследований сна и бодрствования.

Соколова Л.П., Борисова Ю.В., Тарабарина Н.Б., Витько Н.К. Особенности нейрометаболизма у пациентов молодого и среднего возраста с легкими когнитивными расстройствами.

Суфианова Г.З., Шапкин А.Г., Усов Л.А., Суфианов А.А., Клец О.П. Изменения УПП и медленной электрической активности головного мозга при интрацеребровентрикулярном введении АТФ.

Федорова Е.С. Анализ связи между зрительно-пространственным интеллектом и величиной искажения фигуры Поггендорфа.

Худавердян Д.Н., Мнацаканян В.Р., Чавушян В.А., Аветисян З.А., Саркисян Дж.С. Пластичность нейронов гиппокампа в условиях аЯ(25-35) индуцированной модели болезни Альцгеймера и воздействия паратиреоидного гормона.

Челяпина М.В., Шарова Е.В., Зайцев О.С. ЭЭГ-корреляты активации дофаминергической системы под влиянием амантадина (ПК-Мерц) у больных с тяжелой черепно-мозговой травмой.

Шмырев В.И., Соколова Л.П., Борисова Ю.В., Витько Н.К. Функциональные нарушения нейрометаболизма мозга как основной патогенетический фактор развития легких и умеренных когнитивных расстройств.

Юркова Е.А. Блокада вегетативного желудочного сплетения при оперативных вмешательствах на желудке в эксперименте.